«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших рак

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших рак

Здоровье женщины

Люди, болеющие раком, как правило, скрывают свой диагноз и остро нуждаются в поддержке. Сегодня в России 1,5 млн женщин живут с диагнозом. 80% из них нуждаются в психологической помощи. В поддержку женщин с онкологическими заболеваниями стартовал всероссийский проект «Химия была, но мы расстались».

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших рак

Цель проекта — использовать фототерапию для успешного лечения и реабилитации онкологических пациенток.

В его рамках запущен сайт «Моя фототерапия», где женщины, перенесшие рак или проходящие лечение от онкологии, могут поделиться своими историями. Команда проекта пригласит героинь участвовать в фотосессии, которая ляжет в основу выставки в Москве осенью 2021 года, все фотографии будут размещены на сайте проекта. 

Автор проекта, фотограф Ольга Павлова рассказывает: «За свою карьеру я сняла тысячи людей, и я точно знаю, что хорошие фотографии помогают женщинам повысить самооценку. Я сама — бывший онкопациент, и понимаю, как важно иногда бывает увидеть себя глазами фотографа, чтобы узнать себя заново и победить страх. Страх сковывает. И чтобы справиться с ним, нужно открыться и рассказать о себе миру». 

Предлагаем вам почитать истории женщин, которые стали первыми участницами проекта.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракНадежда Кузнецова

Надежда Кузнецова
38 лет, рак шейки матки

Сначала я была больничным волонтером фонда «Подари жизнь». Потом организовывала «Игры победителей», соревнования для детей, перенесших рак. Я была в теме. Наверное, заболеть раком, когда ты уже десять лет им занимаешься — проще. Множества распространенных страхов и стереотипов у меня просто не было.

Но я была беременна. В июле 2016-го я забеременела, а в сентябре врачи прямо говорили, что не разрешат мне рожать, потому что у меня нашли небольшое новообразование.

Сложнее всего было в тот момент — когда внутри тебя уже живет любимый ребенок, но ты не позволяешь себе радоваться беременности. В такой ситуации до недавнего времени врачи настаивали на раннем и даже позднем аборте. Тем более, что у меня уже был четырехлетний старший сын, а в такой ситуации жизнь матери считается в приоритете.

Но мне повезло с врачами: моим акушером гинекологом была профессор Наталья Енкыновна Кан, а онкологами — хирург Владимир Носов и химиотерапевт Михаил Ласков, с ними было не страшно. И очень важно, что мой муж с самого начала считал так же, как и я — наша задача сохранить нас обоих, это была супер-поддержка.

Удивительно, но болезнь не помешала мне наслаждаться беременностью, я много гуляла, смеялась, встречалась с подругами и не выносила себе мозг 24/7. 

Иногда правда накрывало по ночам. Начинались страхи «а если что-то пойдет не так?». Я тогда садилась в кровати и ревела, а муж просто был со рядом, гладил меня по голове и давал выговориться. Я вообще обнаружила такое свойство своей психики, что умею сорок минут интенсивно порыдать, прямо белугой, а потом — хоп и отпускает. Такое ощущение — и так проблема, зачем ее еще усугублять плохим настроением.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракНадежда Кузнецова

Что касается денег, то нам их хватило на то, чтобы делать химию в частной клинике в отдельной палате, где со мной всегда мог быть кто-то из близких. Но когда нам выставили счет за операцию, мы, конечно, крякнули — счет был больше миллиона. Счет пришел по е-мейлу, когда мы с мужем обедали в ресторане. Я открыла письмо, слегка подавилась, показала письмо мужу, и мы молча продолжили есть. Никаких сбережений на тот момент у нас уже не было. Чтобы собрать миллион, нам пришлось бы что-то продать. И мы пошли искать альтернативы. Можно было оперироваться бесплатно по квоте в хорошей государственной клинике, но там предлагали не лапароскопическую, а открытую операцию с очень нежелательными последствиями для качества жизни. В целом рак матки на фоне беременности — это очень редкая и сложная ситуация, поэтому нам нужен был определенный врач, который имеет достаточный опыт подобного лечения. Такой врач как раз вел меня в частной клинике.

Я не знала, что в это самое время мои друзья уже собирали деньги, вели переговоры с клиникой о скидке. Через неделю от нашего близкого друга пришла SMS, что деньги для меня полностью собраны и в клинике меня ждут. Первое время я про это не могла говорить без слез.  Это было сделано невероятно деликатно. Я до сих пор не знаю всех, кто участвовал в сборе. Это были и сотрудники фонда «Подари жизнь», и мои близкие друзья, знаю, что девочки, мои коллеги из Сколково, вынимали деньги, отложенные на отпуск. Эти люди вместе с выдающимися врачами спасли меня и моего сына.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших рак«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших рак

Гриша родился на 35 неделе здоровым достаточно крупным младенцем с прекрасным аппетитом, потом еще через два месяца долечили меня. Все получилось — операция, рождение ребенка, памперсы-распашонки…

Накрыло меня года через два. Наступило вдруг полное бессилие. Я могла только есть и спать. Я поняла моя нервная система как-то всерьез пострадала и если восстанавливается, то очень медленно.

До болезни я привыкла бежать впереди паровоза, делать сто дел одновременно, но тут пришлось признать, что от железного человека ничего не осталось.

Потом я общалась с другими людьми, пережившими рак, и они подтверждали, что у них тоже было что-то подобное. Эмоциональную нагрузку после болезни обязательно нужно пережить, переварить, и только потом с новыми силами двигаться дальше. В каком-то смысле болезнь научила меня больше о себе заботиться.

Сейчас я отношусь к болезни как к одному из ряда событий в моей жизни, точно не самому важному и как-то меня определяющему. Важно двигаться дальше и получать удовольствие каждый день. Мое огромное счастье — это двое моих сыновей, которым уже 8 и 3.

В начале 2020 года меня пригласили стать директором школы практической онкологии, которую основал врач Андрей Павленко. Мы собрали крутую команду и уже в сентябре начали обучение первого класса школы. Цель школы — выпустить за 10 лет золотую сотню специализированных хирургов онкологов по разным специальностям, чтобы во всех крупных регионах страны пациенты — такие же, как я — получали самое современное и доступное лечение. Чтобы люди не оставались в этой ситуации без помощи. Мне кажется, это самое главное.    

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракАлександра Гапошкина

Александра Гапошкина
27 лет, лимфома

Мне поставили диагноз лимфома в марте 2018 года. Я прошла 8 химий и пересадку стволовых клеток. Сейчас у меня устойчивая ремиссия с ноября 2018 года.

В двух предложениях постаралась описать событие, перевернувшее мою жизнь. Я была обычной студенткой художественного училища. Много рисовала, жила в Краснодаре с любимым мужем и ни о чем не беспокоилась. Но я всегда была очень негативной. Мне не нравилась моя внешность, мои успехи, я постоянно ныла и думала о смерти. Не справлялась с психологическими травмами и проблемами, которые, по сути, есть у каждого с детства. Я страдала синдромом отличницы и низкой самооценкой. Стандартно. Но я довела это до рака. Я считаю, что сама это сделала словами, которые произносила и мыслями о себе. И когда я получила диагноз, то поняла, что Вселенная отвечает мне. Раз не хочешь жить — пожалуйста.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракАлександра Гапошкина

В ноябре 2017 вдруг на шее начали появляться шишки. Я пошла к врачу, и начался путь сложных обследований, и только через полгода мне поставили точный диагноз. Мне пришлось бросить училище и вернуться в Москву к маме. И вот я в Москве в Центре Гематологии лысая, привязанная к капельнице, не могу есть, пить, ходить, рисовать. Я могу только смотреть в стену.

И в эти моменты я начала понимать, как я счастлива, что живу. Я начала вести инстаграм, рассказывая о своих онкобуднях. Я начала много читать, медитировать, делать аффирмации. Я поняла, что мое счастье зависит только от меня и моего решения быть счастливой.

И внешние обстоятельства не важны. Когда я выздоровела, я уехала в Питер почувствовать жизнь и проверить себя. Да и просто всегда мечтала. Я жила там полгода в коммуналке и разрисовывала стены столовой Экономического университета. Я начала замечать свои чувства и исполнять мечты.

А что муж? С ним мы расстались почти сразу после того, как мне поставили ремиссию. Ему этот период дался очень тяжело, и мы приняли решение, что лучше идти каждому своим путем. Сейчас я абсолютно счастлива. Я снова в Москве, сбылась моя мечта и я поступила в Академию художеств имени Глазунова, пишу картины, провожу мастер-классы, продолжаю вести Инстаграм и занимаюсь поддержкой онковыздоравливающих пациентов в общественном движении Unity. Я достойно прошла эту борьбу с раком, и я ему бесконечно благодарна за те изменения во мне. Спокойствие и неисправимый оптимизм теперь всегда со мной.

Анна Жихарева
48 лет, рак груди

Я пережила рак груди и теперь помогаю тем, кто столкнулся с этим диагнозом впервые.

История эта началась 6 лет назад, когда я обнаружила у себя уплотнение в том месте, где лифчик косточкой упирается в грудь. Знаете, у меня есть такая хорошая привычка — где-то раз в месяц, после 5-го дня цикла я прощупываю свою грудь. Не потому что я из медицинской семьи — это может делать каждая женщина без каких-то специальных знаний. Так вот тогда я решила, что это, наверное, просто лимфоузел воспалился.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракАнна Жихарева

Через неделю я прощупала уплотнение еще раз и поняла, что оно болезненное и увеличилось. Один звонок другу с вопросом «что мне делать», и вот я уже собираю документы и лечу в Израиль проверяться. Тогда я не предполагала, что застряну там на 9 месяцев.

Прямо с самолета меня отправили на УЗИ и маммографию. По реакции медиков я поняла, что что-то не в порядке. Затем было исследование ещё на одном аппарате, потом биопсия и прием у онколога.

Она сказала, что у меня одна из самых агрессивных форм рака молочной железы, и нужно немедленное хирургическое вмешательство. На словах «Я вам обещаю, что…» я выскочила в коридор в слезах, практически теряя сознание. Как же так? За что? У меня же дети!

Конечно, потом я успокоилась, вернулась и дослушала врача. Через десять дней меня прооперировали.

Целый месяц я была в истерике, плакала каждый день и билась головой об стену и спрашивала «За что мне это?». В день операции прилетела старшая дочь, приезжали друзья. Но в целом я ощущала себя потерянной и обиженной. Катя Берман, моя подруга, сказала, что нет ответа на вопрос «за что?», нет смысла разбираться в причинах. Есть проблема, которую надо решить. Вот иди и решай.

Моя онколог тоже говорила, что настрой — это 50% успеха. Не нужно паниковать, ни в коем случае не нужно гуглить и пытаться ставить себе диагнозы, вступать в какие-то группы — вот это прямо запретила делать в первый же день прилета. «Ты нужна детям, ты должна пройти это испытание» — вот ее слова. Так что на первую химиотерапию я пришла довольно решительно настроенная.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракАнна Жихарева

В Израиле я провела девять месяцев и прошла восемь химий. Я много гуляла, пыталась бодриться и радовать себя чем-то после процедур. Купила яркую косынку, клипсы, длинный парик — всегда мечтала о длинных волосах. Я видела израильтянок, которые после химии в 7-8 утра идут работать — там это нормально, никаких истерик. И я красила губы красной помадой, носила цветные очки и тоже держалась, как могла.

Самое тяжелое, что надо было пережить, — интенсивное ежедневное облучение. Психологически было тяжело то, что для облучения нужно спуститься на минус первый этаж, понятно, чтобы не тревожить остальных посетителей клиники. Второй эмоциональный срыв у меня произошёл в последний 28-й день облучения. У меня был лист А4, на котором я вычеркивала дни. Зачеркнула последний, написала «Все!» и сожгла его. Я рыдала и не понимала, как смогла собраться, чтобы пережить эти 9 месяцев.

Сейчас я понимаю, что мое спасение было в том, что я поймала это узелок вовремя и прошла лечение по плану врачей. Процесс не ушел в лимфу, иначе бы все было ещё сложнее и травматичнее.

Это такое было счастье — наконец, вернуться в Москву! Съехались все: дети, друзья, родные — мы устроили самый настоящий праздник.

Поддержка подруг, друзей и близких очень помогла пройти этот этап. Я не делала из своего состояния тайны. Все знали о моем диагнозе, кроме младших сыновей, которым я очень убедительно рассказывала о профилактике, обследованиях и о том, что мама в парике без бровей и ресниц — ну что поделать, так тоже бывает. Всю правду я им рассказала только пару лет назад.

Первые три года после болезни я вела несколько иную жизнь, чем раньше. Я перестала бросаться на амбразуру, куда-то мчаться, что-то активно делать. Хотелось успокоиться, дать себе время и посидеть в домике, как улиточка. И где-то через три года я начала хотеть: что-то делать, работать, вернуться в коллектив обратно. Хотелось снова быть полезной.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракАлла Жихарева

Пока была в Израиле, я пыталась как-то помогать знакомым из Москвы и связывала их с моим медцентром. Марк Лиманов — директор клиники «Синопсис» — предложил продолжить и сопровождать пациентов, но уже в Москве. Это сейчас из-за пандемии и всей мировой ситуации дело приостановилось, а тогда я с большим рвением в эту историю вовлеклась и каждый случай, каждую историю пропускала через себя.

Конечно, это было сложно, я снова прокручивала свою историю, возвращалась к ней. Но я понимала, в какой панике может быть человек, который только-только столкнулся с диагнозом «рак», и чувствовала, что могу помочь принять ситуацию, признать диагноз и действовать дальше. Это вообще самое сложное — признать: «Да, это со мной случилось. Что дальше?».

Люди ведь боятся самого слова «рак». Некоторые избегают его и людей, которые как-то с ним столкнулись.

Например, я уже после выздоровления стала встречаться с мужчиной. Несколько месяцев мы прекрасно общались, пока я не сказала, что участвую в фотопроекте для женщин, перенесших рак, и иду на съемку. Он оказался не готов к такому.

К трем детям и собакам готов, а бывший мой диагноз его очень испугал.

Но вообще мне, конечно, повезло во всей этой истории. Меня поддерживали друзья, дети, бывший муж, никто не отвернулся, все помогали. Всех своих девчонок я заставила пройти обследование: УЗИ, маммографию, мазок из шейки матки. И постоянно напоминаю об этом: если вам больше 25 лет, пальпируйте грудь один раз в месяц и раз в год проверяйтесь у врачей. Не нужно бояться или лениться. Эти обследования должны стать такими же обязательными как маникюр или стрижка, и они точно важнее, чем покупка очередного платья или сумочки. Жизненно важнее.

Мария Гринберг

Маммолог-онколог клиники «Хадасса Москва»

Вот что говорит Мария Гринберг, маммолог-онколог из клиники «Хадасса Москва»: «Рак молочной железы — это не приговор, и большинство женщин, которые обращаются к врачу на ранней стадии заболевания, как правило, выздоравливают. Самое главное — вовремя распознать болезнь. И психологический настрой играет решающую роль в том, насколько успешной будет борьба.

Во-первых нужно постараться успокоиться и не паниковать. Обязательно поговорить с близкими людьми —  большая ошибка, когда пациенты этого не делают. Потому что разделенное горе — это уже не горе, а его кусочек.

Во-вторых, получать информацию о своем состоянии, о своей болезни, о последствиях болезни — только от врачей. Ни в коем случае не слушать подруг, не читать в интернете, не гуглить, а уж если вы находитесь в больнице, не слушать соседок по палате. Все  эти больничные ужасы — это источники некомпетентные.

Во-третьих, не примерять на себя чужой негативный опыт. «А вот у моей подруги, у ее тети, у ее мамы»… Потому что этот негатив — он разрушает собственное здоровье, отнимает силы, угнетает иммунитет и, таким образом, снижает эффективность лечения.

Всегда важно помнить, что именно вы отвечаете за свое здоровье и свое физическое и психологическое состояние. Потому что наш разум и тело — это единая функционирующая система. Нужно мыслить позитивно и иметь хорошее настроение всегда. Безусловно, всецело верить в излечение и в свои силы. Мне очень нравится выражение: «У Бога нет рук, кроме твоих». Поэтому ответственность за себя, за свое лечение, за свое выздоровление, безусловно, нужно возложить на врачей, всецело и полностью им доверяя, но в том числе и на себя.

Чем быстрее женщина перестанет считать, что рак — это смертельный приговор, тем легче и успешнее будет лечение. Я всегда своим пациентам говорю: «Сконцентрируйтесь на важных вещах, которые есть в вашей жизни». У кого-то внуки, у кого-то дети, у кого-то мужья, у кого-то работа, у кого-то хобби. И пожалеть себя можно только один день, наверное. А лучше вообще не жалеть, потому что жалость — это самое последнее чувство, которое нужно испытывать и по отношению к себе, и к окружающим».

Зоя Петровна
62 года, рак челюсти

В декабре 2018 года Зоя пережила страшную операцию, в результате которой ей удалили опухоль альвеолярного отростка нижней челюсти, а вместе с ней — и сегмент самой челюсти.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракЗоя Петровна

Из кожи подмышки ей сделали новое небо. Долгое время она ела через носовой зонд. Это была 12 операция в мире такого типа, а в институте им Герцена таких операций за последние 24 года не было ни одной.

Операция изменила ее внешность, но также здорово повлияла на нее саму. После сильнейшей лучевой терапии и долгой реабилитации в ней видна энергичная, полная жизни женщина. Она начала водить! Она завела собаку! Она задумала переезд, и не боится ничего!

«Вы бы видели, как интеллигентная моя мама сажает на заднее сиденье свою любимицу Грушу, вскакивает в авто, и уносится вдаль! На «Ниве», на минуточку! , — рассказывает дочь Зои. — Она сама говорит, что пережитое заставило переосмыслить все вокруг, ну а как иначе.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракЗоя Петровна с дочерью

Все эти обстоятельства не сломали, не смутили ее. И пусть она не может есть твердую пищу, четко говорить, и есть необратимые изменения во внешности, она прекрасна и удивительна! Она сама жизнь! И рак, конечно, дурак».

Юлия Шарова
37 лет, рак груди

«У меня для вас две новости, плохая и хорошая», — врач смотрит в монитор, на бумажки, мимо меня. Никогда в глаза. Торопится. Ему бы за пять-семь минут со мной уложиться — не до соплей и вопросов «что я делала не так?», за дверью очередь.

Мне повезло, рак поймали на ранней стадии. Поймала, к слову, сама и три года назад. Но до прошлой осени диагноз звучал как «бюстгальтером натерла — рассосется».

Мне повезло, на одного уставшего врача-бота, зависшего в протоколах 30-летней давности, я встречу пять внимательных, продвинутых и неравнодушных. Не в Израиле, тут, в Москве.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракЮлия Шарова

Мне повезло, в нужный момент в руках окажется книга Катерины Гордеевой «Правила ведения боя». Я буду знать, что не одна. Пойму, какие вопросы задавать своим хирургам. И чего бояться, чтобы не бояться. Мне повезло, что близкие и друзья сразу примут мой «сценарий» —и на полгода станут самой крутой, слаженной и весёлой «съемочной группой» проекта #fuckcancer. Мне не повезло: рак не сделал меня сильнее, лучше, мудрее. Может, чуть смелее. Но это неточно.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракЮлия Шарова

Евгения Суздальцева
20 лет, остеосаркома

В 16 лет Жене ампутировали ногу. Но она тут же встала на протез. И с тех пор она идет, а иногда и бежит по жизни легко. В том числе —по подиуму на показе Mercedes-Benz Fashion Week, в котором участвовала как модель.

Она так хорошо играет в настольный теннис, что победила в Спартакиаде и приняла участие в Чемпионате России. Влюбилась в Москву и два года назад поступила в Московский государственный социальный университет и уехала из родной Пензы в столицу. А вот прямо сейчас исполняет свою детскую мечту — учится водить машину.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракЕвгения Суздальцева

«Я постоянно себе доказываю, что у меня нет ограничений, — говорит Женя. — И обижаюсь, когда обо мне говорят, что я — человек с ограниченными возможностями. Обычно я поправляю: «Я человек с инвалидностью». Я уверена, что у меня нет ограничений. Все зависит от человека, от его настроя.

Поэтому я часто бросаю самой себе вызовы. Ведь если кто-то может, значит, и я смогу.

Не скажу, что у меня есть кумиры. Но в Instagram я внимательно слежу за публикациями итальянки Паолы Антонини. У нее нет ноги. И она работает моделью. Когда мне поставили протез в 2016 году я приняла участие в Mercedes-Benz Fashion Week Russia, который проходил в московском Манеже. Когда я вышла на подиум, то испытала мощное ощущение, радость и гордость, что смогла это сделать».

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракЕвгения Суздальцева

«После того, как я вернулась из больницы, на протяжении трех месяцев все мои родные сопротивлялись тому, чтобы я что-то делала, они говорили: „Сиди дома, лежи, отдыхай, ешь, спи“, — вспоминает Женя. — Я на них из-за этого очень обижалась. Ведь для меня это самое ужасное —ничего не делать. Я месяца три упорно боролась с этим их „нет“, „туда не ходи, того не делай“. Они хотели посадить меня на домашнее обучение, но я их уговорила отпустить меня в школу. А еще через пару месяцев я начала проситься на теннис, мол, мне только посмотреть. До больницы я шесть лет играла в настольный теннис. В общем, втайне от них я начала заниматься с тренером, спасибо ему, что поверил в меня. Когда родители поняли, что сопротивляться бесполезно, что я буду делать то, что считаю нужным, они перестали меня ограничивать, наоборот, сейчас они меня поддерживают и говорят: „Давай, ты сможешь!“».

Алина Болотина
26 лет, острый лимфобластный лейкоз

Я заболела под Новый год. Мне было одиннадцать лет. На ноге появился большой синяк, сильно заболела спина, мне кололи антибиотики, я почти не могла ходить, мне становилось все хуже, но меня все равно выписали из больницы, так и не поставив диагноз.

В новогоднюю ночь 2006-го я не могла встать.  Папа носил меня на руках. 11-го января диагноз все-таки поставили: острый лейкоз. У меня очень общительные родители, у нас всегда полон дом гостей, но мама и папа были в таком шоке, что просто молчали, никому ничего не говорили. Их друзья сами заподозрили неладное и стали очень помогать.В Томске не было детского онкогематологического отделения. Я лежала во взрослом, в палате с маленьким мальчиком, а за прозрачной перегородкой буквально у нас на глазах умирали бабушки.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракАлина Болотина

Друзья родителей стали узнавать про лечение в Израиле и Германии, мои одноклассники стали собирать деньги на лечение. Деньги мне собирал буквально весь Томск. Мама моей одноклассницы рассказала, что видела по телевизору передачу, в которой Федор Бондарчук говорил про врачей, которые лечат детей от рака, и фонд «Подари жизнь», который помогает врачам и детям.

Мы написали Бондарчуку. И губернатору. В отличие от губернатора, Бондарчук нам ответил. И меня вызвали в Москву на лечение.

Врачи в Томске не верили: ни в фонд, ни в то, что в Москве меня кто-то ждет, ни в то, что я вообще кому-то нужна.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших ракАлина Болотина

Но мой отъезд приехала снимать съемочная группа НТВ. Они проводили меня буквально до палаты в РДКБ. Меня тогда поразило, что журналисты такие внимательные и неравнодушные, мы дружим до сих пор. В больнице меня очень тепло встретили, я познакомилась с лучшими врачами Галиной Новичковой, Алексеем и Михаилом Масчанами, Галиной Солоповой, и мне впервые перестало быть страшно.

В больнице я провела год. Прошла девять курсов химии и облучение. У меня однажды упало давление, было 40 на 20! Но меня спасли. В больнице я познакомилась с Чулпан Хаматовой, Сергеем Гармашом и другими артистами. Вообще больница подарила мне множество друзей и новых умений. Я, например, научилась вышивать и шить кукол.

Однажды — у меня уже очень сильно выпадали волосы — мы решили побрить меня налысо. И только собрались бриться, как в палату вошла автор этого проекта фотограф Ольга Павлова. Ольга тогда впервые пришла волонтером в РДКБ, а я была первой девочкой, к которой она зашли в палату. И мы сняли, как меня бреют.

Сначала я очень расстраивалась из-за волос, а потом подумала: какой отличный шанс — новый имидж, можно увидеть на себе любые прически! Вот только подушка оказалась очень холодной. 

Я очень хотела стать актрисой. У меня была инвалидность с одиннадцати лет. А в восемнадцать на первой взрослой комиссии мне выдали справку, что актрисой я работать не могу. Я вышла из кабинета, порвала бумажку эту и выбросила. И поехала в Москву поступать в театральный. Но не поступила. Поступила на культуролога. Папа снял мне квартиру в Москве, и я училась. Я не боялась Москву, я ее обожала. Мама присылала мне мои таблетки из Томска. Но когда выяснилось, что в Томске я больше не живу, таблетки перестали выдавать. Мы писали в Минздрав, но ничего не помогало, везде отказали. Тогда я решила, что это знак судьбы. Пришла к врачу спросить, можно ли перестать пить таблетки вообще. Очень нарядная пришла. Врач посмотрел на меня и сказал, что такой красавице — можно.

Я закончила университет, работала менеджером в L’Occitane. Но Сергей Гармаш всегда знал, что я хочу работать в кино, и посоветовал меня своим друзьям-киношникам. Начала я с малого, стала ассистентом по актерам в 2018-м году. Помню, что на первом проекте было очень страшно, темно, холодно, голодно, ветер, зима, я не понимала, что надо делать. Но там была такая прекрасная команда, что я ни минуты не сомневалась, это — «мое».

Там я познакомилась со своим будущим мужем. В 2020-м году мы сыграли свадьбу.

«Химия была, но мы расстались»: истории семи женщин, победивших рак

Андрей Дмитриевич Каприн, главный внештатный онколог Минздрава России, Доктор медицинских наук, профессор, академик РАН, заслуженный врач РФ, генеральный директор ФГБУ «НМИРЦ» Минздрава России комментирует проект так: «Проект „Химия была, но мы расстались“ вносит важный вклад в процесс социализации онкопациента, способствует улучшению психоэмоционального состояния как неотъемлемой части успешного лечения, используя фототерапию как инновационный способ психологической поддержки. Профессиональные фотосессии для онкопациенток — это практическая помощь женщинам восстановить уверенность в себе и настроиться на лечение».

Фото: Ольга Павлова, личный архив героинь.

Материалы по теме

Сегодня читают

«Бешенство матки», опыты Фрейда, жизнь в изгнании: история свекрови Елизаветы II, которую считали сумасшедшейОна зла не держит: с кем Гарри в первую очередь увиделся в БританииСМИ: Джанабаева и Меладзе стали родителями в третий разЧто не так с беременностью Меган Маркл, помешавшей ей поддержать мужа на его родине«Я поступил гадко»: Данила Козловский подтвердил, что расстался с Ольгой Зуевой

Источник: woman.ru



Добавить комментарий